Глава шестая. Алекс
Утром следующего дня Дикки проснулась свежая и выспавшаяся. Никаких снов ей не снилось. Ни плохих, ни хороших. На шкафу дремала Ворона, видимо также умаялась за вчерашний день.
Дикки выглянула в иллюминатор. Море было тихим и спокойным. По его зеркальной глади, в которой отражались белые облачка, медленно, как бы лениво и нехотя пробегала рябь от совсем небольшого ветерка. От этой картины возникало такое ощущение, что все в мире тихо и спокойно.
От двери послышалось осторожное царапанье.
- «Ворчун», - подумала Дикки и, соскочив с кровати, босиком пробежала к двери.
Ворчун ворвался в каюту, размахивая хвостом, встал на задние лапы, положил ей на плечи передние и облизал своим большим, влажным языком лицо Дикки.
- Ой, Ворчун, это что за утренние умывания! – воскликнула девочка, тормоша собаку за уши, от чего у Ворчуна делались умопомрачительные рожицы, и смотреть на это без смеха было невозможно.
Ворона проснулась и, не обращая на собаку внимания, начала прихорашиваться.
- ХоРРРоша, хоРРРоша! – похвалила она себя и начала важно разгуливать по шкафу туда и обратно. Потом, заметив в углу что-то блестящее, спикировала и, схватив невесть откуда взявшуюся там медную монетку, взлетела опять на шкаф. Подозрительно оглядевшись, она спрятала монетку подальше, прикрыла ее на всякий случай своим хвостом. После этого, с невинным видом, она начала осматривать каюту в поисках других драгоценностей.
- Ой, смотри, Ворчун! Ворошка себе гнездышко нашла, обживается потихоньку. Значит, ей здесь нравится.
Девочка быстро оделась и вышла из каюты. Пес и птица от нее не отставали. На палубе стоял молодой человек и мечтательно смотрел на море.
- «Красивый, - отметила про себя Дикки, - совсем как принц из сказки».
Она нерешительно подошла поближе, оперлась руками о металлические перила и тоже стала смотреть на воду, краешком глаза наблюдая за незнакомцем. Молодой человек посмотрел на нее и улыбнулся.
- Привет! – просто сказал он, как будто они тысячи лет были знакомы.
- Здравствуйте! – обрадовано ответила девочка. - А что вы там все высматриваете? Рыбок?
- Да нет. Кстати, меня зовут Алекс и я художник. Просто смотрю, как красив океан. Видишь, какой он разноцветный, как лучи солнца играют в волнах. На это можно смотреть часами. Когда океан такой, становится понятным, почему его называют Тихим.
Дикки удивленно посмотрела на воду еще раз. И на самом деле! Как же она раньше этого не замечала! Ворчун, встав лапами на перила, тоже заглянул через борт и на всякий случай гавкнул. А Дикки смотрела и думала, что были бы у нее крылья, взмахнула бы она ими и полетела над морем. Увлекшись своими мыслями, она взмахнула руками, и даже закрыла глаза, чтобы все это представить.
- КаРРP! – услыхала она голос Вороны и отрыла глаза. А Ворона уже летала над самой этой морской поверхностью. Увидев щепку, она спланировала вниз и выхватила ее из воды, после чего уселась рядом с Дикки, прижала лапкой эту щепку и начала ее внимательно рассматривать.
- Интересно, - продолжила Дикки разговор, - а что вы рисуете? Море?
- Не только море. Кстати, а ты знаешь, как называются художники, которые рисуют море?
- Знаю! - поспешила ответить Дикки, - маринистами. Мне мама рассказывала. А еще я знаю, что есть такой художник, Айвазовский. Он всегда море рисовал. Наверное, ничего другого у него не получалось.
- Молодец! - похвалил Алекс девочку. - Да, это был настоящий, великий художник. Никто лучше него не мог показать душу моря. Однако же, он был не только маринистом, но и баталистом, то есть описывал в своих картинах морские сражения. Знаешь, он даже воевал и плавал на военных кораблях Черноморского флота!
Глаза Алекса загорелись, он схватил воображаемую шпагу и стал делать выпады на Дикки.
– Защищайтесь, сеньёрина!
Дикки решила не отставать, выхватила из воображаемых ножен не менее воображаемую шпагу и стала храбро наступать на Алекса. Ворчун весело носился вокруг них, громко лая. Ворона и та, позабыв про щепку, носилась над их головами как угорелая, время от времени громко каркая, а затем села на перила и оттуда истошным голосом закричала «Каррраул», чем вызвала громкий смех матросов, что-то делающих в отдалении.
- Кто кричит? Кого спасать? – раздался вдруг знакомый уже Дикки голос старпома.
- Нет, никого не надо спасать, все уже спасенные и так. Это мы так, понарошку, - сказала Дикки.
- Ясно, - сказал старпом и улыбнулся, - сидеть на релингах вообще-то нельзя никому, но вашей отважной и мудрой птице я, пожалуй, разрешу это делать. В порядке исключения.
- А где они, эти релинги? – спросила Дикки, чтобы точно понять, что ей нельзя делать.
- Так вот же они и есть, - сказал старпом, указывая на перила.
- Странно все у вас… Перила как перила, а называются по-другому.
- Нет, не странно. Просто у моряков существуют свои названия разные почти всего, что есть на кораблях, морские термины.
- Да, мне уже говорила тетя Варя… Всего-всего? – все же переспросила Дикки, - ну вот хоть какие-нибудь названия можете сказать?
- А ты сама назови что-нибудь, и я тебе скажу, как это называется на морском языке.
- Ну…хорошо, как называется пол?
- Пол на корабле – это «палуба».
- А потолок тогда что, - улыбнулась Дикки, ожидая, что старпом смутится, однако же старпом не смутился.
- Потолок – это «подволок».
- Ужас какой. А стены?
- Стены – это «переборки».
- А лестница, для нее тоже есть название?
- Ну, конечно же, есть – «трап». А ступеньки у трапа называются «балясины».
- Да… Но все равно, есть же что-нибудь такое, чему у вас нет названия! Ну, вот табуретка, например, - сказала Дикки и засмеялась.
- Конечно же, есть такие слова, для которых нет морских терминов, но к этому предмету есть! Табуретка по-морскому – это «банка»!
- Ба-анка?! - изумленно переспросила девочка.
- Да, банка. Любые скамейки по-морскому называются банками. Между прочим, «банка» у моряков – это еще и мель среди больших глубин.
- И как прикажете все это запоминать? – тоном бабушки спросила Дикки.
- КаPPPаул! – снова закричала Ворошка.
- Я вас обеих понимаю, - улыбнулся старпом, - но помочь ничем не могу. Если уж идете с нами в море, так уж будьте добры изучать термины морские, да и вообще, многие вещи, которые обязаны знать все моряки!
- А мы идём? – шепотом, боясь услышать «нет», спросила Дикки.
- Идёте, идёте. Что с вами, такими бесстрашными и решительными поделаешь, – сказал старпом, - капитан разрешил вам обеим продолжить плавание на нашем замечательном корабле. Кстати, кораблями называют обычно военные корабли, а такие как наш – судами. Так что, впредь прошу называть наше судно как положено.
- Ура!!! – закричала Дикки.
- УРРРа, - поддержала ее ворона.
- Однако, - строго прервал их старпом, - вы должны беспрекословно подчиняться всем приказам и соблюдать правила поведения на судне, а самое главное – учиться, учиться и учиться. Мы не можем допустить, чтобы на нашем судне находились невоспитанные и неграмотные люди. Таких мы просто спишем с судна и все!
- Я буду, я обещаю вам, товарищ старпом! Я буду делать все – все, только не списывайте!
Дикки так и не поняла, что происходит с человеком, когда его списывают, но одно ей было ясно – страшнее ничего не бывает! Она твердо решила, что сделает все правильно и как надо, чтобы ни у кого не появилось даже и мысли о том, что ее можно списать.
- Я возьму шефство над девочкой и помогу ей во всем, - сказал Алекс, положив руку на плечо девочки.
- КРРРасота, - заявила Ворошка.
- Да-да, птица, - сказал старпом, - в этом я с вами совершенно согласен. Лучшего наставника для нашей юной мореплавательницы трудно себе и представить. Похвально, молодой человек! – добавил он, обращаясь к Алексу.
Оставим ненадолго Алекса и Дикки с Ворошкой на палубе, и вернемся на камбуз, чтобы рассказать о тете Варе Кошкиной - Кокошкиной.
(В. Ахметзянова, В. Федоров)