Мастерская

Вскоре у нас началась практика, и нашу группу направили в мастерскую, располагавшуюся в каком-то подвале, пропахшим стружкой и машинным маслом и заставленным токарными, фрезерными и сверлильными станками. На каждый станок поставили по два человека, и только мне, впрочем, как всегда, не досталось пары и, хрюкнув от такого огорчения, я направилась к своему токарному станку, уныло стоявшему в конце подвала, по пути стараясь не наступать в лужи водоэмульсионки, щедро разлитой по цементному полу.

Подошел мастер, включил станок и вручил мне производственное задание. Покрутив технологическую карту и так и эдак, я сразу догадалась, что передо мной чертеж самой обыкновенной шайбы. И что день за днем, кровь из носу, должна я выполнять и даже перевыполнять план по этим шайбам, принося людям пользу. Ну что же, шайбы, так шайбы… Всего делов-то… Раз плюнуть.

Мастер взял заготовку, вставил ее в центра и стал показывать мне, как все надо делать. А я одним глазом смотрела на него, а другим - на блестящюю промасленную поверхность станка, где отражалось моя физиономия. В соответствии с требованиями по охране труда, я была в косыночке, и мне было страшно любопытно, как же я в ней выгляжу. И надо сказать, платочек, кокетливо завязанный сзади, очень мне шел. Беленький такой, под цвет халата. Челочка, выбивающаяся из-под косынки, очень красила мое хорошенькое румяное личико и, залюбовавшись такой красотой, я совсем забыла про мастера. А он что-то все бубнил и бубнил: бу-бу-бу…бу-бу-бу…, и все менял один инструмент на другой.

Наконец, вволю налюбовавшись собственной персоной, я повернулась к мастеру, стараясь по его лицу определить, на сколько я все-таки хорошенькая. Но мастер, даже не взглянув на меня (вот ведь хам!) спросил, все ли я поняла, дал мне шайбу и отошел к другому станку. Вот тебе и раз! Я думала, он будет со мной целый день возиться, отечески направляя и помогая мне делать этот паршивый план. Черт бы подрал эту чертову косыночку! Я опять взглянула на свое отражение, но кроме унылой перекошенной рожи ничего не обнаружила. Опять звать мастера, чтобы он все заново показал, было совестно и, набравшись храбрости, я подошла к железному станку, убеждая себя, что не боги горшки обжигают, а тут даже проще любого горшка - кружок с дыркой…

Почувствовав в себе недремлющие таланты, я смело взяла железный брусок, воткнула его в центра, и включила шпиндель. Так же запросто, установив токарный резец, я включила подачу. Резец, вонзившись в заготовку, с визгом прошелся вдоль, скручивая тугими кольцами стружку. Как завороженная смотрела я на блестящую гладкую поверхность, оставленную резцом. Красота! Пройдя еще раз чистовым резцом и, полюбовавшись на полироль, я сменила резец на сверло, чтобы высверлить отверстие, а потом поменяла сверло на другой резец, для поперечной подачи. И замерив штангенциркулем толщину шайбы, включила автоматическую подачу. Резец, воткнувшись в заготовку, с диким визгом отрезал шайбу, словно кусок вареной колбасы, и та, отвалившись от материнского тела, плюхнулась в стружку.

Вытащив первое в своей жизни творение и, тщательно его обдув, я внимательно его осмотрела. И мне оно не понравилась. Когда эту операцию показывал мастер, у него шайба получалась белая и красивая, а у меня она переливалась всеми цветами радуги, и отдавала чернотой. Я попыталась сделать другую, но и она не отличалась от моего первого "блина". Изрезав всю заготовку, я понесла свои творения контролеру, но она, взглянув на мои детали, сразу выкинула их в брак. Так у меня ничего в этот день и не получалось. Кроме того, у меня постоянно ломались резцы, и меня предупредили, что больше мне не выдадут ни одного инструмента, и что я переломала весь месячный запас. Наконец, мастер подошел посмотреть, почему у меня все идет вкривь и вкось, и заметил, что отрезать заготовку надо не на автоматической подаче, а на ручной. И показал, как надо делать. И у меня получилось!

Однако скоро мне надоело делать какие-то глупые шайбы. И я решила выточить что-нибудь интересное. Оглядев заготовку со всех сторон и, мысленно убрав лишнее, я решила сделать вазочку. Но вазочка не получилась и, упростив задачу, я решила выточить бутылку из-под шампанского, а заодно и фужеры. И так я этим загорелась, что уже ни о чем другом и думать не могла, и все возилась и возилась со своими заготовками, которые, честно говоря предназначались совсем не для этого.

Теперь я уже не могла дождаться, когда опять приду в мастерскую, включу станок и начну экспериментировать. Очень долго у меня ничего не получалось. Но скоро я так здорово наловчилась, что кроме бутылки и фужеров выточила даже маленькую пробку к бутылке. И даже резьбу сделала на горловине, чтобы уж совсем было похоже. Мой станок стоял в углу, в стороне от любопытных глаз, и мне не досаждали.

Для очистки совести, для начла я все-таки вырезала несколько шайб, чтобы как-то отчитаться перед мастером, а все остальное время отдавалась творчеству. В конце рабочего дня наша группа сдавала работу контроллерам, и все выполняли и перевыполняли норму. Самой последней подходила я, подавая несколько жалких шайб, которые, впрочем, обычно шли в брак, и я постоянно натыкалась глазами на кривую ухмылку контролера, и по ее глазам читала, какая же я бестолковая дура. И мне было очень стыдно, и я клялась себе со следующего дня выпиливать только шайбы, но стоило мне утром переступить порог мастерской, как мне становилось на все наплевать, и дрожащими от нетерпения руками, включала я свой любимый станок и начинала "левачить".

Как же быстро пролетела эта практика! Выходя в последний раз из мастерской, я подошла к нашим ребятам, стайкой стоявшей около здания, и кто-то из них спросил, почему я так бестолково работаю и неужели так трудно за месяц научиться вырезать шайбы? Вместо ответа я достала из кармана свои творения и показала, чем я занималась все те часы, когда остальные нарезали болты и гайки. Все вдруг замолчали, и остолбенело переводили взгляд с меня на мои изделия и обратно и, после минуты молчания, одновременно одобрительно загудели. Один мальчишка наотрез отказался отдать один фужер и, засунув его глубоко в карман, сказал, что оставит его на память. И я уже жалела, что показала им свою работу и, отобрав остальные пять фужеров и бутылку, поскорее отправилась восвояси, кляня себя за излишнее хвастовство.

Вскоре началась экзаменационная сессия, и все художества вылетели из моей головы, и я полностью сосредоточилась на том, чтобы хорошо сдать экзамены, очень уж мне хотелось опять получать стипендию. Стипендия необходима была для того, чтобы хоть как-то принарядиться. На свою первую стипендию, помнится, я купила подарки родителям, на вторую - красивую вязаную жилетку, на третью - красную кофточку в белый горошек. И теперь я мечтала о юбке, и о красивых туфельках. Да и мало ли что можно было купить на стипендию в тридцать рублей! Впереди было лето, и я мечтала выглядеть как королева, или как современная девушка, или хотя бы вылезти из своих надоевших брюк клеш, которые уже совсем обветшали, и их уже не спасали ни глажка, ни стирка. Но, к сожалению, какой-то экзамен я опять сдала на "тройку", и опять осталась без гроша в кармане.

(В. Ахметзянова)

Дикаркины рассказы