65. Ребенок неопытен.

Приведу пример, попытаюсь объяснить.

- Я скажу маме на ушко.

И, обнимая мать за шею, бормочет таинственно:

- Мамочка, спроси доктора, можно мне булочку (шоколадку, компот).

При этом поглядывает на доктора, кокетничая улыбкой, чтобы подкупить, вынудить позволение.

Старшие дети шепчут на ухо, младшие говорят обычным голосом...

Был момент, когда окружающие признали, что ребенок достаточно созрел для морали:

«Есть желания, которые нельзя высказывать. Эти желания бывают двоякие: одни вовсе не следует иметь, а если уж они есть, их надо стыдиться; другие допустимы, но только среди своих».

Нехорошо приставать; нехорошо, съев конфетку, просить вторую. А иногда вообще нехорошо просить конфетку: надо ждать, когда сами дадут.

Нехорошо делать в штанишки, но нехорошо и говорить: «Хочу пись-пись», будут смеяться. Чтобы не смеялись, надо сказать на ухо.

Порой нехорошо вслух спрашивать:

- Почему у этого дяди нет волос?

Дядя засмеялся, и все засмеялись. Спросить можно, да только шепотом, на ухо.

Ребенок не сразу поймет, что цель говорения на ухо - чтобы тебя слышало лишь одно доверенное лицо; и ребенок говорит на ухо, но громко:

- Я хочу пись-пись, я хочу пирожное.

А если и тихо говорит, все равно не понимает. Зачем скрывать то, о чем все присутствующие и так от мамы узнают?

У чужих ничего не надо просить, почему тогда у доктора можно, да еще вслух?

- Почему у этой собачки такие длинные уши? - спрашивает ребенок тихим-претихим шепотом.

Опять смех. Можно было и вслух спросить, собачка не обидится. Но ведь нехорошо спрашивать, почему у этой девочки некрасивое платье? Ведь и платье не обидится?

Как объяснить ребенку, сколько здесь скверной зрелой фальши?

И как потом растолковать, отчего вообще нехорошо говорить на ухо?

66. Ребенок неопытен.

Смотрит с любопытством, жадно слушает и верит.

«Яблоко, тетя, цветочек, коровка» - верит! «Красиво, вкусно, хорошо» - верит! «Бяка, брось, нельзя, не тронь» - верит! «Поцелуй, поздоровайся, поблагодари» - верит! «Ушиблась, детусенька, дай мамочка поцелует; уже не больно». Ребенок улыбается сквозь слезы, мамочка поцеловала, уже не больно. Ушибся - бежит за лекарством-поцелуем. Верит!

- Любишь меня?

- Люблю...

- Мама спит, у мамы головка болит, маму будить нельзя.

Так он тихонько, на цыпочках подходит к маме, осторожно тянет за рукав и шепотом спрашивает. Он не разбудит, он только задаст вопрос. А потом: «Спи, спи, мамочка, у тебя головка болит».

- Там, наверху, боженька. Боженька непослушных детей не любит, а послушным дает булочки, постряпушечки. Где боженька?

- Там, высоко, наверху.

Идет странный человек по улице, весь белый.

- Кто это?

- Пекарь, он печет булочки, постряпушечки.

- Да? Что он, боженька?

Дедушка умер, и его в землю закопали.

- В землю закопали? - удивляюсь я.- А есть ему как дают?

- А его выкапывают,- отвечает ребенок,- топором выкапывают.

- Коровка дает молочко.

- Коровка? - спрашивает недоверчиво.- А откуда коровка берет молочко?

И сам себе отвечает:

- Из колодца.

Ребенок верит, ведь всякий раз, когда сам хочет что-нибудь придумать, он ошибается - приходится верить.

67. Ребенок неопытен.

Уронил стакан на пол. Вышло что-то очень странное. Стакан пропал, зато появились совсем другие предметы. Ребенок наклоняется, берет в руки осколок, порезался, больно, из пальца течет кровь. Все полно тайн и неожиданностей.

Двигает перед собой стул. Вдруг что-то мелькнуло перед глазами, дернуло, застучало. Стул стал другой, а сам он сидит на полу. Опять боль и испуг. Полно на свете чудес и опасностей.

Тащит одеяло, чтобы извлечь из-под него себя. Теряя равновесие, хватается за материну юбку, встав на цыпочки, дотягивается до края кровати, обогащенный опытом, стаскивает со стола скатерть.

Опять катастрофа!

Ребенок ищет помощи, потому что сам не способен справиться. При самостоятельных попытках терпит поражение. Завися же от других, раздражается.

И если даже и не доверяет или не совсем доверяет - его много раз обманывают, - ему все равна приходится следовать указаниям взрослых так же как неопытному работодателю терпеть недобросовестного работника, без которого он не может обойтись, или как паралитику сносить грубости санитара.

Подчеркиваю, всякая беспомощность, всякое удивление незнания, ошибка при использовании опыта, неудачная попытка подражать и всякая зависимость напоминают ребенка, несмотря на возраст индивида. Мы без труда находим детские черты у больного, у старика, солдата, заключенного! Крестьянин в городе, горожанин в деревне удивляются, как дети. Профан задает детские вопросы, человек несветский делает детские промахи.

Вернуться к оглавлению