Глава двадцать седьмая. Домой
- Алекс, я давно хочу тебя спросить, можно?
- Ну конечно, Дикки, спрашивай!
- Откуда ты так много всего знаешь? С тобой так интересно! Ты же художник, а знаешь обо всем. Где ты все это узнал? Тебе кто-то рассказывал?
- Эх, и мудрый же ты вопрос задала, девочка! Конечно же, рассказывали! Очень многие, да такие все разные! Только вот, у всех этих людей была одна и та же особенность.
- Какая? Они все знали?
- Нет, каждый из них знал очень много, но что-то знал очень хорошо, вот об этом он и рассказывал. И знаешь, как таких людей всегда называли?
- Как?
- Писатели!
- А, я знаю!
- Конечно же, знаешь! Мы же с самого раннего детства встречаемся с книжками. Сначала мамы и бабушки читают их нам, а потом мы сами начинаем понемножку. Одни так всю жизнь потом и читают, а другие забрасывают книги, перестают читать. Вот и получается, что люди вроде бы в одну школу ходили, даже в одном институте учились, а одни знают очень много обо всем, другие же- только специальность свою, да еще совсем чуть-чуть разного. С одними интересно разговаривать на любые темы, а другие и пару слов связать не могут.
- Я поняла! Нужно взять, много-много книжек прочитать и будешь умным, так?
- И так и не так! Все книжки подряд читать – самое бесполезное дело! Во-первых, их так много, что прочитать их все невозможно, а во-вторых, читать нужно тоже с умом, с толком! Вот представь, если перед тобой поставить кастрюлю, в которой тетя Варя варит борщ на весь экипаж, ты съешь его весь, чтобы потом очень-очень долго, может быть, целый месяц быть сытой?
- Ну, ты и скажешь! - прыснула девочка от смеха.
- Правильно! Тебе нужно не сразу огромную кастрюлю, а понемножку, каждый день по три раза, да кроме борща нужны котлетки, пельмешки, и вообще, много всего, так ведь?
- И еще – компот! - развеселилась Дикки.
- Правильно! Так и с книгами, - продолжил Алекс, - сесть и начитаться на всю оставшуюся жизнь невозможно! Их нужно читать всегда. Разные. Сначала те, которые советуют взрослые - родители и учителя, а потом и сама научишься выбирать, что читать и что не читать. Вот, ты думаешь, зачем и для кого писатели пишут книги? Просто так, потому что нечем больше заняться? Для себя? Нет! Они разговаривают с нами в своих произведениях! С детьми разговаривают о детских делах, со взрослыми – о взрослых. Они умеют делать это так, что те, с кем они говорят, понимают их и верят им!
- Это очень важно, - помолчав, добавил Алекс, - читать книги, которые соответствуют твоему возрасту. Растет человек, растут и книги, которые он читает. Одновременно растет и то, что люди называют начитанностью, то есть человек постепенно получает новые и новые знания обо всем на свете! Я не слишком мудрено тебе ответил, Дикки?
- Да нет, я все поняла, только мне не всегда хочется читать. Мне больше нравится рисовать, с Ворошкой или с Ворчуном возиться. Это плохо, да?
- И вовсе это не плохо! И рисовать нужно, и играть с друзьями, и делами какими-то заниматься, но и про книжки не забывать!
- Я не буду забывать!
- Вот и молодец, будешь умной-преумной девочкой!
- Ой, а зачем эта клетка? – воскликнула девочка.
По причалу, от только что подъехавшей машины, шагал полноватый человек с большой клеткой в руках.
- У нас на борту есть только одна птица, которая может быть посажена в эту клетку, - задумчиво сказал Алекс.
- Они что, Ворошку хотят забрать?! – воскликнула Дикки, и на глаза ее навернулись слезы.
- Не думаю! Ты успокойся. Полагаю, вскоре все объяснится!
- Я так и знал, что найду вас здесь, - сказал старпом минут через десять, выходя из надстройки с клеткой в руке, - тебе, Дикки, предстоит сложное дело - уговорить твою подружку забраться в эту клетку.
- А зачем? Ее у нас отбирают?
- Да нет, что ты! Просто мы должны свозить ее в одно место, чтобы выписать документы. Между прочим, не только ей! Догадайся, кому?
- Мне?
- Конечно же, тебе! Только вы у нас на «Дружном» путешествуете без документов!
- А меня тоже в клетку? - рассмеялась сквозь слезы Дикки.
- Нет, девочка, тебя я освобождаю от этого, - улыбаясь, сказал Петр Сергеевич, - а с птичкой своей ты поработай, пожалуйста. Через часик и поедем, если ты не имеешь ничего против.
- Куда поедем?
- Как куда? В город, конечно! Или ты не хочешь в город Сингапур, это тебе не интересно совсем?
- Ой, интересно! Очень даже интересно!
- Интер-ресно! – раздалось над их головами, - Интер-ресно!
- Тогда, - сказал Петр Сергеевич, - раз все согласны, принимаемся за работу. Всем по местам, к увольнению на берег приготовиться!
- А тетя Варя как же?
- А тетя Варя, между прочим, давно уже ждет кое-кого, чтобы примерить новое платье! Однако же, сначала – птица!- сказал старпом и передал клетку Дикки.
Заманить Ворошку в клетку было нелегко. Помня опыт заточения, Ворошка даже близко не приближалась ко всему, что напоминало клетку. Дикки перепробовала множество способов. Ни на бусы, ни на разные блестящие штучки, положенные в клетку, птица не реагировала.
- А может быть, нам с тобой совсем уйти отсюда, и тогда она войдет в клетку? – предложил Алекс.
- Войдет и выйдет! – ответила Дикки, - А как мы закроем дверцу?
- Да, это вопрос,- сказал Алекс, - но я знаю ответ на него. Неси-ка сюда нитку потоньше, да покрепче. Найдется такая?
- Найдется! – ответила Дикки и стремглав бросилась в каюту.
Через пару минут она выбежала из надстройки и протянула Алексу катушку. Присев возле клетки, он стал прикидывать, как сделать то, что задумал. Дикки опустилась на корточки рядом. Внезапно, с шумом хлопая крыльями, Ворошка перелетела с реи, откуда до этого наблюдала за ними, на фонарь, что был почти над клеткой.
- Та-ак, - тихо протянул Алекс, - за нами наблюдают. Ты встань и постарайся спиной загородить клетку, чтобы Ворошка не видела, что я делаю. Хорошо?
- Ага, - сказала девочка и встала. Алекс поднял дверцу, скользящую по вертикальным желобкам и, привязав к ней нитку, сделал петельку и пропустил ее в клетку. Затем он достал из кармана спичку, продел ее в петельку и привязал короткий кусочек нитки.
- А теперь, Дикки, дай мне что-нибудь такое, против чего Ворошка не устоит.
- Я знаю, что! У меня есть маленькие ножнички, Вороха уже несколько раз пыталась их украсть.
- Вот и неси их. Можно еще чего-нибудь блестящего.
Дикки убежала. Ворошка на фонаре, склонив голову, внимательно рассматривала клетку, переминаясь с лапки на лапку.
- Смотри, смотри! – сказал ей Алекс, - Ты умная, спору нет, но мы все равно перехитрим тебя!
- Кар-р, – сказала Ворошка.
- Правильно, вот и не сопротивляйся, - ответил ей Алекс и взял у Дикки ножницы и Ворошкины бусики.
Ножницы он привязал к той, короткой ниточке. Теперь они висели посредине клетки, на самом верху. Алекс потянул за ножницы и спичка, не пускавшая дверцу, выпала из петельки. Дверца тут же упала и, если бы не рука Алекса, клетка была бы закрыта.
- А бусики? – спросила Дикки.
- Можно и бусики. Мы их просто положим под ножницами.
- Но ведь она схватит их и унесет!
- Конечно, унесет, но я полагаю, что после успеха с бусиками она не сможет отказаться от удовольствия так же просто завладеть еще и ножничками!
Ждать пришлось недолго. Через несколько минут Ворошка слетела с фонаря, села неподалеку от клетки и замерла, наблюдая за обстановкой вокруг клетки. Ей не было видно, что за тяжелой дубовой дверью с круглым иллюминатором стояли Алекс и Дикки. Алекс наблюдал за клеткой и шепотом рассказывал обо всем Дикки, которая не могла достать до иллюминатора, и не видела, что там происходит.
- Ну, что там? – теряя терпение, в который уже раз тихо спросила Дикки.
- Пока ничего, но все будет нормально! Раз не улетела, значит все идет правильно и она обязательно заберется в клетку.
- А если…
- Есть! Она начала ходить вокруг клетки!
- Ой, а я ничего не вижу!
- Давай, я подсажу тебя. Так видно?
- Ага! Ворошка смотрит на бусики!
- А куда она денется! Возьмет!
- Она клюнула их и отошла…
- Вот же, умная какая! – восхищенно прошептал Алекс, - убедилась, что подвоха в бусиках нет!
- Ага, она у меня очень умная!
- А мы все равно умней!
- Есть, вытащила бусики!
- И унесла?
- Нет, держит в клюве, смотрит.
- Ага! – обрадовался Алекс, - Ей и ножнички хочется взять!
С минуту Ворошка ходила вокруг клетки. Достать ножнички так же просто, как бусики, она не могла. Чтобы взять их, нужно было войти в клетку. Наконец, Ворошка решилась. Еще раз осмотревшись, она положила бусики на палубу, впрыгнула в клетку и немедленно вцепилась клювом в ножнички, намереваясь так же стремительно выскочить обратно, но дверца упала, закрыв птицу в клетке.
- Кар-р! Кар-раул! Кошмар-р! – кричала без остановки Ворошка. Выбежавшие Алекс и Дикки стали успокаивать ее. Возмущенная птица никак не хотела успокаиваться и кричала без умолку. Дикки, не зная, как поступить, просунула меж прутьев Ворошкины бусики. Ворошка не стала их брать, бусики упали на дно клетки. Однако, она сразу успокоилась и сидела теперь, нахохлившись и сердито сверкая глазами на обидчиков.
- Не сердись, Ворошечка! Это нужно! Я же тебе плохого не сделаю, правда? Мы сейчас в город поедем и ты с нами. Разве это не интересно? Без клетки ты потеряешься. Город-то видела, какой большой? Посиди здесь немножко, а то меня тетя Варя ждет!
- Беги, Дикки. Я отнесу клетку к трапу, сказал Алекс.
Через полчаса такси, вырулив из порта, то мчалось по широким автострадам мимо сверкающих зеркальным стеклом небоскребов, то медленно кралось по многолюдным узким улочкам с двух - трехэтажными домами по обе стороны, украшенными яркими вывесками. Дикки очень удивило очень большое количество велосипедов на этих улочках. Никогда Дикки не видела столько. На них ехали и дети, и взрослые. У дверей магазинов и офисов стояли целые ряды, десятки и даже сотни велосипедов.
Наконец, когда Дикки устала смотреть в окно на все это пестрое мелькание, машина остановилась у обочины небольшого дома на одной из таких улочек, напротив стеклянной двери с большим зеленым крестом. Петр Сергеевич вышел из машины и, открыв заднюю дверь, взял клетку с Ворошкой, стоявшую между Дикки и Кокошкиной.
- Подождите меня здесь, я быстро, - сказал Петр Сергеевич и пошел к двери. Птица, видимо от возмущения и страха, молчала.
- А где Ворошка? - спросила Дикки, готовая заплакать, когда Петр Сергеевич вернулся без клетки.
- Не волнуйся, девочка, все с твоей птицей будет хорошо. Врачи посмотрят ее, сделают документы, и в конце дня мы получим ее обратно живой и невредимой. Сейчас же я хочу предложить вам, мои прекрасные дамы, как следует прогуляться по этому славному городу по имени Сингапур. Возражения есть?
- Возражений нет, - одновременно сказали Кокошкина и Дикки.
***
Парк с аттракционами и колесом обозрения, океанариум, дельфинарий, потрясающий детский игровой центр и множество других, не менее интересных мест – все это как в калейдоскопе, кружило их вихрем по городу.
- Уф, как же я давно уже не сидела спокойно! – со вздохом облегчения сказал Дикки, опускаясь на мягкое кресло за столиком на веранде уютного маленького кафе с великолепным видом на заполненный судами, стоящими на якоре, рейд.
- А уж как я ждала этого! – со смехом заявила тетя Варя, - Если честно, я просто еле держусь на ногах от усталости.
- Вот и прекрасно! - сказал Петр Сергеевич, - Это означает, что сейчас мы с удовольствием отдохнем и пообедаем. Если нет особых пожеланий, я накормлю вас китайскими блюдами. Согласны?
- Угу, - ответила Дикки, - я никогда не ела ничего китайского.
- И я согласна.
- Вот и прекрасно. Положитесь на мой вкус.
- Мы с тетей Варей вам доверяем!
- Спасибо, Дикки, ты очень добрая девочка.
Дикки попробовала всего, что принесли в больших блюдах и выставили на вращающейся полке в середине стола. Что-то понравилось больше, что-то меньше, но она так и не смогла понять, что было в тарелках. Рыба не была похожа на рыбу, мясо – на мясо ни по виду, ни по вкусу. Единственное, что было понятно – овощи, да и то не все. Палочками, как это делал Петр Сергеевич, ни тетя Варя, ни Дикки так и не смогли есть, и пожилой китаец-официант принес им вилки.
- Просто замечательный обед! – сказал тетя Варя, когда все было убрано и на столе остались только бокалы с красиво оформленным цветным мороженым, да чашки с кофе.
- Ага, вкусно все, - подтвердила Дикки, - правда наши борщ и котлеты все равно вкуснее!
- Точно! И я так же думаю, - согласился с Дикки Петр Сергеевич, и Кокошкина покраснела от удовольствия.
- Я рад, - сказал Петр Сергеевич, - что вам понравился обед. Полагаю, сейчас, за десертом и чашкой кофе самое время для того, чтобы поговорить о серьезных делах. Да, Дикки?
- Угу, - кивнула девочка и взглянула на тетю Варю. Кокошкина молча кивнула Петру Сергеевичу.
- Итак, если дамы не против, я начну. Дикки, ответь мне пожалуйста, как бы ты отнеслась к тому, чтобы у тебя появились родители?
- А так разве бывает? – не сразу ответила Дикки.
- Бывает, девочка.
- А…
- Дикки, послушай нас сначала, пожалуйста. Хорошо?
- Да.
- Так вот, я не буду много говорить. Конечно же, твоих родителей не вернуть. Все случилось так, как случилось. Я просто задам тебе вопрос. Мы с Варварой Ивановной делаем тебе предложение. Ты хочешь быть нашей дочкой?
Дикки в изумлении смотрела то на Петра Сергеевича, то на тетю Варю.
- Ты не торопись отвечать, - скороговоркой от волнения сказала тетя Варя, - подумай.
- Да я не хочу думать! - сказала девочка, - Я все уже придумала давно, только я не знала, что вы, что…
- Ну, конечно же, Дикки, я должен был сказать тебе об этом раньше – недавно я сделал предложение Варваре Ивановне стать моей женой и она любезно согласилась.
- А я буду вашей дочкой?
- Да, девочка моя, - сказала Кокошкина, - только если ты это хочешь.
- Конечно же, хочу! И что, мы теперь так будем всегда-всегда вместе жить на «Дружном»?
- Не совсем, - сказал Петр Сергеевич, - именно об этом я и хочу сказать теперь, если с первой частью разговора мы определились. Дело в том, что я считал и продолжаю считать, что не место детям на судне. Дети должны учиться в школе, играть в свои детские игры, ходить по траве и смотреть на цветы. Спать дети должны ложиться в свою мягкую теплую кроватку в своем уютном доме. Особенно, это касается маленьких детей!
- Но я же не маленькая уже! – возмутилась Дикки.
- Совершенно с этим я согласен, и понимаю, что должен еще больше прояснить ситуацию, чтобы все и всем стало ясно и понятно.
- Иди ко мне, девочка моя, я хочу, чтобы ты сейчас была рядом.
Дикки встала и, подойдя к тете Варе, обняла ее и села к ней на колени.
- Так вот, - продолжил Петр Сергеевич, - Дикки, у нас к тебе есть еще один вопрос. Как ты отнесешься к тому, что у тебя появится братик или сестренка?
- Это правда, тетя Варя? – серьезно спросила Дикки.
- Конечно же, правда, - ответила, улыбаясь, Кокошкина.
- А как же я? Вы меня тогда в детский дом отдадите, да?
- Что ты, что ты говоришь такое, девочка моя хорошая?! Кто же дочку свою любимую отдаст в детский дом? Как ты можешь даже думать такое?!
- Правда? – серьезно спросила Дикки, обращаясь к Петру Сергеевичу.
- Да, девочка, это правда. Кроме того, я тебе обещаю, что никогда и никому не позволю даже подумать о том, что тебя можно отправить в детский дом. С некоторых пор ты фактически уже стала нашей дочерью, и поскольку ты согласна с этим, то будешь ею всегда.
- Ну, а нянчить сестренку или братишку вы мне будете разрешать?
- Конечно! – в один голос воскликнули Петр Сергеевич и тетя Варя и засмеялись.
- Тогда я хорошо отнесусь к этому! - смеясь и уворачиваясь от тети Вари, непрерывно целующей ее, ответила Дикки.
- Тогда осталось уточнить еще один вопрос, - сказал Петр Сергеевич.
- Сколько же у вас их сегодня? Разве мы не на все еще ответили?! – воскликнула Дикки.
- Да вот, накопились! Этот вопрос – последний на сегодня. Итак, мы летим или не летим домой?
- Мы? – переспросила Дикки.
- Ну да, ты, тетя Варя и я.
- А как же «Дружный»? Как он без старпома? А Ворошка?
- Не волнуйся, девочка моя, мои обязанности временно, до моего возвращения, будет исполнять второй помощник капитана. Именно об этом я и разговаривал с капитаном. Так что, я лечу с вами, устраиваю вас в нашем доме, решаю различные серьезные вопросы, и как только сделаю все свои дела, снова прилечу на «Дружный». Что касается Ворошки, то отгадай, для чего мы ее сегодня привезли в ветеринарную лечебницу и зачем птице нужны документы?
- Она полетит с нами?
- Конечно!
- А на самолете страшно летать? – тихо спросила Дикки.
- Ты знаешь, скажу по секрету, я ведь тоже боюсь, - сказала тетя Варя, - никогда раньше не летала!
- Не бойтесь, я много раз летал, - сказал Петр Сергеевич, - и могу сообщить вам, что ничего страшного в этом нет, тем более, что я буду с вами! Долго, тяжело, но не страшно, ведь мы вместе полетим!
***
Быстро летит время. Тетя Варя теперь была не одна на камбузе. Вместе с Михаилом Петровичем, как звали усатого великана, она сновала от печи к столам и шкафам. Со стороны могло показаться, что они много лет проработали вместе. Новый повар оказался очень веселым человеком и время от времени с камбуза доносился заразительный смех. Вечером же тетя Варя грустила. Дикки старалась как могла, чтобы развлечь ее.
- Не переживай, девочка моя, - прижимала ее к себе Кокошкина, - просто мне грустно уходить от этого экипажа и вообще, с этого судна. С ним так много связано в моей жизни.
- И мне тоже грустно. Алекс один останется.
- Вот и постарайся больше времени с ним проводить напоследок.
- Я стараюсь, - сказала Дикки, прижимаясь к тете Варе.
Наступил день прощания. Дикки очень беспокоилась о Ворошке, которая почему-то все еще была там, где они ее оставили. Приезли ее на судно после завтрака. Дикки не видела, как это произошло. Она была в каюте, где уже стояли собранные вещи. Их было немного- два небольших чемодана и сумка.
- Тук-тук, - раздалось из-за приоткрытой двери, - К вам можно?
- Конечно можно! – ответила Дикки.
- ПРРРИвет, кр-расавица!
- Ой, Ворошечка! – вскочила с дивана Дикки, - Ты вернулась! Сейчас я тебя выпущу.
- Нет, девочка моя, не нужно этого делать, - сказал Петр Сергеевич, держа в руках клетку с Ворошкой, - ведь мы через два часа должны выезжать в аэропорт! Уверен, что во второй раз вы с Алексом никакими калачами не заманите эту умную и опытную теперь птицу в клетку!
- Ворошечка, хорошая моя, - со слезами в голосе, Дикки взяла клетку и поставила ее на стол, - досталось тебе…
- Кошмар-р! Кар-рамба!– завопила птица, взъерошив перья.
- Да ладно тебе! - засмеялся старпом, - Подумаешь, укололи разок, да порассматривали немножко! Зато теперь летать в самолетах можно, да и новые слова, как я погляжу, разучила.
- Тер-рибле! Тер-рибле! – как бы подтверждая его слова, прокричала Ворошка.
- Ну вот, я же и говорю, - засмеялся Петр Сергеевич, - много чего узнала нового.
- А это она что сказала? – поинтересовалась Дикки.
- Твоя птичка сказала «Ужасно!», правда я ничего ужасного не вижу.
***
- Алекс, а мы когда-нибудь встретимся еще?
- Думаю, обязательно встретимся, если очень этого будем хотеть.
- Я точно знаю, что буду хотеть этого! – уверенно сказала Дикки, - А ты будешь писать мне?
- Обязательно, девочка, буду! Ты когда будешь уже на месте, напиши мне. Расскажи обо всем, что и как было в путешествии, как устроилась на новом месте. Словом, про все напиши, что с тобой происходило и происходит. Хорошо?
- Ой, да я ведь писать не умею! Только читать немножечко, если печатными буквами написано…
- Это же поправимо, Дикки! Сначала ты можешь попросить тетю Варю, и она напишет то, что ты скажешь. Дальше все проще будет! Ты же в школу идешь, там тебя научат писать и читать. Так что, ты сама сможешь мне писать, если захочешь!
- Захочу, захочу! Я как я узнаю, где ты?
- Я подумал об этом, Дикки. Постой здесь минутку, я сейчас принесу тебе кое-что.
Дикки смотрела на причал, с верхнего мостика, опершись на релинги. Матросы валиками на длинных бамбуковых шестах красили борт «Дружного», Профессор с Аквариусом чинно прогуливались вдоль судна и по обыкновению, о чем-то горячо спорили. Дикки не слыхала их слов, но не сомневалась, что спор опять шел о чем-то несерьезном. Ей так вдруг стало грустно оттого, что вот, она уезжает, а они остаются. Все будет на судне как всегда, но она ничего этого не будет видеть и не увидит уже никогда. Никогда не увидит Архивариуса, никогда не увидит боцмана, капитана… Это ужасное слово «ни-ко-гда» было уже знакомо Дикки и раньше, но только сейчас до нее дошел весь смысл этого слова. Только сейчас она стала понимать, что после того, как что-то происходит в ее жизни, чего-то уже не будет никогда… Ее размышления прервало появление Алекса.
- Ты чего такая грустная, - спросил Алекс, встревоженно заглядывая ей в глаза.
- Да вот, подумалось… - и Дикки рассказала ему о своих размышлениях.
- Да, девочка, это так, - сказал Алекс, - всю нашу жизнь мы будем что-то терять, и это было бы ужасно, если бы с нами не происходило и противоположное!
- Что?
- Всю нашу жизнь, теряя что-то, мы обязательно будем находить что-то новое, интересное, важное в нашей жизни.
- Но ведь жалко же, что я сейчас уеду и уже никогда не увижу все это! – чуть не плача, сказала девочка.
- А для чего нам дана наша память? Мы же все-все можем запомнить, а потом, вспоминая, вновь переживать те события, что с нами происходили.
- И я все-все запомню и потом смогу вспомнить?
- Не ручаюсь за все, но кое-что обязательно запомнишь! В этом, я надеюсь, тебе поможет мой подарок. В сущности, это ты сама себе подарок приготовила, я только собрал все вместе и добавил немножко своего.
С этими словами Алекс подал Дикки то, что до этого держал за спиной. Это был толстый альбом, аккуратно сшитый из листков ватмана.
- Ой, - воскликнула девочка, открыв первую страничку, - это же мой рисунок!
- Да, девочка моя, это твои рисунки. Я собирал их, долго рассматривал, а потом выбрал лучшие и получился прекрасный альбом. Листая его, ты сама увидишь, как постепенно училась рисовать, но главное – увидишь то, что с тобой происходило, своими же глазами и все-все вспомнишь. Лишь в конце я добавил несколько своих рисунков. Там же, на одном из них ты найдешь мой адрес, на который и будешь писать, я надеюсь.
- Обязательно буду, Алекс, потому что ты мой самый первый и самый - пресамый лучший друг!
- А вот и ваше такси, Дикки… - сказал Алекс.
К борту подкатила ярко-желтая машина.
- Девочка моя, я обыскалась тебя уже! - раздался за спиной голос тети Вари, - Пора, моя хорошая, пора уже идти!
- Я помогу вам, Варвара Ивановна, - сказал Алекс и все они пошли в каюту, где их ждали вещи тети Вари и Дикки.
- Тетя Варя, а альбом куда?
- Какой альбом?
- А вот этот, который мне Алекс подарил.
- Ой, садовая я голова! – воскликнул Алекс, - Я сейчас, одну минутку только!
Через минуту он появился с аккуратно упакованным плоским свертком в руке.
- Это, Варвара Ивановна, вам от меня и от всего экипажа. - Спасибо, Алекс, - растроганно сказала Кокошкина и, обняв его, расцеловала его в обе щеки, - за все! И за девочку спасибо, и за то, что на многое раскрыл мои глаза!
- Та-ак! Кто здесь кого целует и по какому праву? – раздался нарочито строгий голос Петра Сергеевича.
- Это я целую вот этого милого молодого человека! – смеясь, ответила Кокошкина.
- Ну, раз милого, то можно. Этот молодой человек заслуживает того! А сейчас, давайте дружно присядем на дорожку.
- Алекс, - тихо спросила Дикки по пути к трапу, - а что там в подарке? Я же не могут так, не зная, долго терпеть!
- Тебе одной скажу по секрету - это немножко уменьшенный портрет тети Вари, а на обороте расписались все члены экипажа «Дружного» и ученые.
- Ой, как здорово! – захлопала в ладоши Дикки.
- Что здорово? – спросил Петр Сергеевич.
- А так, все здорово! – ответила Дикки, видя, как Алекс поднес палец к губам, напоминая о секрете.
- Вот и прекрасно, что все здорово! - сказал Петр Сергеевич.
Все население судна было на верхней палубе, когда они спускались по трапу. Люди улыбались и махали им руками. Пока Алекс с водителем укладывали чемоданы в багажник, Петр Сергеевич, тетя Варя и Дикки тоже махали руками. По щекам тети Вари текли слезы.
***
- Птицу в багаж придется сдать, - сказала стюардесса, молодая женщина красивой форме, проверяющая билеты на входе в длинный узкий коридор.
- Но ее же нельзя в багаж! У нее ведь документы есть и она же не чемодан какой-то, а живая! – воскликнула Дикки, держащая в руках клетку с притихшей Ворошкой.
- По правилам, птиц нельзя в салоне везти, - ответила стюардесса.
- Вы знаете, - вмешался Петр Сергеевич, - это особенная птица, она очень умная.
- Я понимаю, но ничего поделать не могу. Для всех птиц одни правила, - сказала стюардесса и протянула руку, чтобы взять у Дикки клетку.
- Кр-расавица! Вороша хор-рошая! – вдруг громко сказала Ворошка и опешившая стюардесса чуть не выронила клетку от неожиданности.
- Ой, она что, умеет разговаривать?!
- Я же говорю, она совсем необычная, особенная! - сказал Петр Сергеевич.
- Ну, отдайте ее мне, пожалуйста! – чуть не плача, сказала Дикки и хотела взять у женщины клетку, но та прижала ее к себе, не собираясь отдавать.
Именно этим и воспользовалась Ворошка. Она ловко схватила клювом красивый блестящий значок с крылышками, что был прикреплен к форме. Значок оказался в клетке. Ворошка положила его на дно и, наступив лапкой, приготовилась защищать свое только что приобретенное богатство.
- Ой! Это же, это… - не зная, что сказать от возмущения, стюардесса попыталась пальцем проникнуть меж прутьев, чтобы зацепить значок.
- Кар-раул! Кошмар-р! Кар-рамба! – громко, скороговоркой закричала Ворошка, и пассажиры, стоящие сзади, дружно засмеялись.
- Ладно, пусть уж летит в салоне, раз такая умная! Беру ответственность на себя,- сказал подошедший к ним высокий мужчина в форме, с яркими золотыми нашивками на рукаве.
- Кр-расавец! Пр-рынц! – тут же заявила ворошка и все снова засмеялись. При этом, Дикки показалось, что Ворошка нацелилась на красивый значок, что был на груди мужчины.
- Разрешите представиться, командир этого лайнера. Рад приветствовать вас и вашу столь умную птицу на борту. Надеюсь, полет вам понравится.
- Понравится, обязательно понравится! – воскликнула Дикки, прижимая к себе клетку с Ворошкой.
Пассажиры захлопали, когда они вошли из этого коридора в салон самолета. Ворошка выглядела королевой. Никто этого и не собирался оспаривать – она победила, и трофей, что она вынесла из схватки, был вполне заслуженным.
(В. Ахметзянова, В. Федоров)